Адвокаты омских «борцов с коррупцией» Дубровского и Васильева сказались… глухими!

Похоже, пытаясь отрицать очевидные (и для обывателя) факты, подсудимые «офицеры» из антикоррупционного главка УМВД и их защитники идут на внепроцессуальные хитрости…

/публикация на оформлении/

Куйбышевский районный суд города Омска продолжает рассматривать резонансное уголовное дело в отношении экс-сотрудников Управления экономической безопасности и противодействия коррупции УМВД России по Омской области (дело №1-24/2021, судья Сергей Мурастов, см. 55RS0002-01-2020-007379-19).

Бывший начальник отдела УЭБиПК, подполковник Евгений Дубровский и его подчиненный старший опер, майор Константин Васильев сами обвиняются в коррупции – статья 290 УК РФ. Это получение взятки в особо крупном

размере.

После нескольких «холостых» судебных процессов (из-за неявки свидетелей и понятых) на этот раз – «удача».

В суд прибыли сразу двое: одна из потерпевших – гражданка Савина и ранее обещанный гособвинением «понятой С.».

С его допроса и начали.

Виталию С. менее двадцати лет от роду. Он студент одного из омских вузов, Приехал из соседнего региона, проживает в общежитии.

Очень непосредственный, искренний и словоохотливый парень.

Без применения специальных терминов и познаний студент рассказал о том, как должны готовиться и проводиться резонансные задержания «оборотней в погонах».

Стадию «вопрос-ответ» понятой, вообще, сдал

на «отлично».

 

Свидетель по просьбе прокурора Яны Вишневецкой поведал в свободном рассказе о февральских событиях 2020-го года.

Он угодил в них волею случая.

Будучи иногородним жителем, в свободный от учебы день Виталий с товарищем приехали в центр города, чтобы «подбродить по достопримечательностями, по улицам и торговым комплексам». Где-то поблизости от здания на Ленина 2 («серый дом», где размещаются УМВД и УФСБ - автор) к ним подошли люди в штатском и попросили «быть понятыми в следственных действиях». Посовещавшись, студенты

согласились.

 

В одном из кабинетов Управления Федеральной службы безопасности им зачитали права, отобрали подписку и ввели в курс дела.

- С нами была еще одна женщина…

Все вместе они удостоверили наличие денежных купюр достоинством «5 000 рублей», сотрудники УФСБ зафиксировали их серию и номер. Также понятые визуально отследили формирование упаковок и нанесение на них специального раствора, который виден при ультрафиолете.

- Возможно, это был фосфор, - предположил студент.

- Он светился…

 

После того, как ребята расписались в протоколах, их попросили оставить свои номера телефонов и подождать на улице.

Второй понятой оставил свои сотовые координаты.

- Мы приехали в центр на машине моего товарища, там и подождали. Через некоторое время раздался звонок, и нам сказали подъехать на перекресток двух улиц, их название я сейчас уже не помню. Но это было не далеко. Минут 5-10 езды… – Виталий С., похоже, рассказывал то, что реально

видел и помнил.

 

На обозначенном перекрестке они застали такую картину.

- Посередине магистрали стояли три машины – одна черная, другая белая, одна кроссовер, другая внедорожник, еще был автомобиль ДПС или ГИБДД.

Возле одной из «гражданских» машин стоял опер Васильев, упершись головой в верхнюю часть кузова.

- На его руках, возможно, были наручники, по-моему, спереди, чтобы мог держать ручку…

Из внутренности автомобиля достали «тот самый пакет», в который были положены меченые пачки денег. Понятым средства были продемонстрированы.

- Визуально это были те же упаковки…

Один в один.

 

Васильев о чем-то высказывался, но разобрать, а тем более вспомнить его слова понятой не смог.

От подписи протокола задержанный отказался.

Со слов Виталия С., «при подсветке его рук на ладонях и пальцах были видны характерные светящиеся точки и линии».

В дальнейшем машины переставили «ближе к гаражам», «так как они мешали проезду и едва не стали участниками ДТП».

- Там следственные действия продолжились. Еще были изъята сумка с вещами, связка ключей, телефон, брелок такой черный... Когда бумаги были заполнены, мы все (кроме Васильева) их подписали и поехали на

обыск квартиры.

 

По первому адресу («обычная старая девятиэтажка») оказалось, что задержанный там не проживает.

Домофон открыть не удалось, в подъезд зашли методом «тыка» по соседям. Предполагаемое жилище открыть не смогли.

- Ни один ключ к замку не подходил…

Поехали на другой адрес. Там («новый дом») гражданин Васильев «стал нервничать», «пытался вырываться» от сотрудников спецназа, «широко расставлял ноги», «пытался падать», «болтался», «бил ногой в лифт» и «в двери соседей», «кричал».

С грехом пополам, но внутрь квартиры попали.

К тому времени уже приехал кто-то из родственников, пришли соседи.

Начался обыск.

 

Из запомнившихся понятому событий на этом мероприятии была «большая пачка денег в сумме 800 тысяч или миллион».

Ее нашли в выдвижной секции тумбочки.

Пересчет и фиксация номеров купюр заняла не один час.

- Это было очень долго… Очень… - было заметно, что Виталий С. и нынче выражал не восторг от той процедуры.

После заполнения протокола его еще раз проверили, нашли неточности, опять внесли уточнения. После этого аккуратно разложили деньги на ковре. Номерами вверх.

- Зачем это было сделано? – полюбопытствовала прокурор Вишневецкая.

- Для фото…

 

Все это время Васильев успокаивал какую-то женщину («возможно, жену»).

- Говорил ей, что «все будет хорошо»…

По озвученной родственниками версии, обнаруженные деньги или были взяты у зятя (дочери, сестры, тестя) для какой-то покупки, или, наоборот, предназначались зятю (дочери, сестре, тестю) в долг на приобретение чего-то.

Адвокаты пытались выяснить точную принадлежность «кругленькой» суммы – «так, кто и кому занял?!». На помощь не умудренному в родственной генеалогии студенту пришел судья Муратов:

- Давайте по-другому спросим. Вы поняли, что деньги были заемные, а кому и кто их передал – не в курсе…?

- Именно так.

 

Потом вся «бригада» переместилась в здание УФСБ, «в какую-то темную комнату».

Там при понятых с рук Васильева были взяты смывы, которые подтвердили их соприкосновение с мечеными упаковками.

- Нам продемонстрировали три баночки с ватой. Сначала она не светилась. Потом двумя провели по рукам задержанного и опять просветили ультрафиолетом. Были светящиеся зеленые вкрапления, как на руках.

Эпопея с участием в роли понятых закончилась для студентов «в три или четыре часа ночи».

На прямые вопросы защиты, о своей возможной заинтересованности, Виталий С. ответил, что ранее в подобных акциях не участвовал, знакомство себя или своего товарища с сотрудниками УФСБ

отрицал.

 

Настала очередь допроса потерпевшей гражданки Г.Ю.Савиной, той самой с которой, похоже, вымогали взятку.

По версии следствия.

Впрочем, полноценного выяснения позиции женщины по данному уголовному делу не получилось.

Зачином послужило высказывание адвоката Андрея Мотовилова. Дескать, «всех нас в зал судебного заседания привела» не цепь событий, поименованных в Уголовном кодексе, как «вымогательство» и «взятка», а «некое субъективное восприятие этого со стороны…

потерпевшей»!

 

Расшифровал слова своего коллеги защитник Александр Поташов.

На его взгляд, прежде чем приступать к допросу потерпевшей, нужно прослушать аудиозаписи, которые ею сделаны, приобщены к материалам дела и представлены как доказательства вины подсудимых.

- Своими словами потерпевшая передает информацию, которой… нет на диске! – заинтриговал адвокат, - Возможно, она воспроизводит ситуацию и разговоры на память, но мы же должны придерживаться процедуры.

Пусть скажет, на какой минуте и секунде звучит, например, слово «простимулировать»…

- Где оно?!

 

Между процессуальными оппонентами началась перебранка.

Потерпевшая сказала, что помнит «эти разговоры наизусть», в них ей «все понятно».

- Он (указывая на Васильева) разве что прямо денег с нас не требовал. Это Катя (дочь – автор), наивная, ничего не поняла. Но все эти фразы про «вдохновение», про «ОПС», про «срок до 15-ти лет» лично я воспринимала как запугивание и вымогательство…

Судья Сергей Мурастов, ссылаясь на статью 241 УПК РФ, разрешил ходатайство в пользу подсудимых и их доверенных лиц.

- Сторона настаивает…

 

Включили запись, которая была сделана 21-го января 2020 года в кафе «Кантанелла».

В беседе различимо принимали участие трое. Конечно, на речь накладываются разного рода шумы, но даже на отдалении разобрать отдельные слова и словосочетания можно.

Один голос мужской, а два других – женские.

- Я точно знаю, что вы виновны…, между нами отношения…, вас можно вывести…, Следственный комитет вдохновился…, ОПС – до 15-ти лет…, вопрос условности отпадает…, каким-то образом нужен стимул…

Адвокаты и подсудимые при этом вопросительно смотрели друг на друга, крутили головами и повторяли, что «ничего не разобрать»

- Вы что-нибудь слышите?

- Нет!

- И я ничего не слышу…

- Мы ничего не слышим!!!

В объявленный 10-минутный перерыв адвокат Мотовилов спросил секретаря с/з, поняла ли она «что-то из услышанного», та сказала,

что «нет».

 

В чем, в чем, а в этом вопросе я вполне гожусь на роль человека, пригодного для дискуссии.

Более 20-ти лет я систематически и профессионально пользуюсь аудиофиксацией на диктофон/телефон/микрофон и могу пояснить сей парадокс «неразборчивости».

Прослушивать подобные записи с обилием посторонних шумов лучше в небольшом помещении, лучше в наушниках. Еще лучше – с усилителем и микшером. Такое оборудование, безусловно, имеется у органов предварительного следствия, имеется оно и в криминалистических лабораториях. Просторная и насыщенная посторонними шумами аудитория суда – не лучшее место «ломать копья».

Поэтому последовавшее после перерыва ходатайство прокурора «об исследовании стенограммы записи» и его удовлетворение судом, я воспринял

вполне логичным.

 

Гособвинитель зачитала две стенограммы: одна составлена в УФСБ и, видимо, не имеет процессуального статуса, а другая оформлена следователем СКР.

Официально.

Текст беседы носит, в целом, нейтральный характер. Но если учесть, что один из собеседников – оперативник, а две его визави – потенциальные «преступницы», то некоторые фразы звучат, если не двусмысленно, то

многозначительно.

 

В принципе, каждый может попытаться понять или домыслить содержание вот этих фраз:

- Мы не настолько близко знакомы, чтобы я вам напрямую говорил такие вещи… Нужна чья-то воля… Я доходчиво излагаю?

- Вас могли рассматривать как ОПС… там факты были, распределение районов, крыша участвовала, разборки были, может, вы об этом и не знаете, а мы все слушали…

- Нужно каким-то образом следствие стимулировать, как-то… Понимаете, о чем я…

- Ну, говорите…

- Я сказал!

- По Ченину ты, Юля, будешь привлекаться, поэтому вопрос условности отпадает, за тобой уже не одно, а два уголовных дела… Мне сказал опер по этому делу… Так что, добавят нормально…

Или вот еще.

 

- Состав преступления я объяснять не буду, умысел есть, официальная версия по этому делу, изготовить документы, получить деньги, обмануть Пенсионный, мамку, продавцов дома, получить полтинник, поделить его поровну…

- Вы проходите, как руководители двух филиалов… Я готовлю материалы, у меня много разговоров… Мне нужно понять вашу позицию по этому делу… И как можно на это повлиять…

- Как правильно сказать тем, кто там есть, чтобы участие уменьшилось. Это могут быть адвокаты…

- Я просто выполняю свою работу… Вашими показаниями можно поиграть…

Или вот такое.

 

- Меня следователь попросил узнать, че вы, как вы, я вам сейчас даю информацию для размышления, повлиять на нее можно вашими показаниями…

- Что означает «вдохновить следствие»?!

- Каким-то образом нужно, чтобы что-то и как-то сделать… Я думаю, что вы еще можете нам сказать, чего мы еще не знаем…

Смотрите, вот такая картинка…

На этом стенограмма и ее оглашение в суде

прерываются.

 

Судья интересуется у свидетеля «соответствуют ли стенограммы ее разговору».

- Да, - отвечает гражданка Савина. – Вторая, мне кажется, лучше… Она подробней…

- Противоречия есть?! Нет?

- Нет…

К допросу потерпевшей «по стенограммам» неожиданно присоединяется и защита, которая еще недавно заявляла, что «ничего не разобрала при прослушивании аудио». Было бы логичней развить тему и строить свою позицию на исключении данного доказательства из материалов дела.

Не слышали, не слышим... И – баста!

А так получается, вроде бы, ничего не разобрали, но вопросы по содержанию и конкретным фразам –…

задаем!

 

Адвокат Поташов попросил гр. Савину прокомментировать, как она поняла, ряд фраз из беседы, которые произнес его доверитель.

- «Простимулировать руководство» – вы эту фразу воспринимали как необходимость передачи денег?

- «Вдохновить» еще было слово…

- Я сейчас перечислю фразы, мне нужно понять Вашу позицию:

«Есть в этом деле позиция, которой можно поиграть»…

«Объясняю ситуацию, и как на нее можно повлиять».

«Я тут анализировал, что вы могли бы сказать еще, чего мы еще не знаем».

И «ошарашил» свидетеля вопросом: - О чем это все?!

- Я толком и сама ничего не понимала. Дочь думала, что нужно как-то помочь следствию, а потом все плавно перешло в наше запугивание…

ОПС, сядите…

 

Защита не унималась:

- Хорошо. Давайте только одну фразу возьмем: «Я тут анализировал, что вы еще вдвоем можете нам  сказать из того, чего мы еще не знаем». Что Васильев хотел сказать…

- Константин Юрьевич много чего говорил, многие его фразы звучали ни о чем…

- А вы знаете, что свидетелей, подозреваемых по уголовному делу допрашивают, они дают показания…

Окольную попытку придать частной беседе вид легального процессуального действа свидетель разбила «в пух и прах»:

- Где?! В «Кантанелле»?! Не знаю, как Вам, а мне четко было понятно, что он хотел и что имел в виду…

- А что он имел в виду?! – зашла на очередной круг осады защита.

В позиционное нападение вынуждена была вмешаться Фемида:

- Адвокат, давайте, Вы эти вопросы будете задавать своему подсудимому, что он хотел и что имел в виду. Свидетель четко сказала, что из всего контекста разговора, из другого общения, она поняла, что речь шла

именно о деньгах!

(продолжение следует…)

Александр Грасс,

специально для СМИ «ИА Александра Грасса»