Омская АНТИ-Кущевка: взгляд из-за… Рубежа!

Не смотря ни на что, мы продолжаем серию репортажей из Большереченского районного суда, где близится к финалу рассмотрение скандального уголовного дела, так называемой, «Большереченской банды»…

В начале августа судья Игорь Коробов намерен вынести приговор. Накануне этого процессуального действа вокруг Большеречья, подсудимых, потерпевших и их родственников разворачиваются самые настоящие непредсказуемо-фантастические события.

О том, что был задержан оперативниками СКР по подозрению в организации покушения на экс-председателя Большереченского суда 52-летний гражданин Шумов, отец одного из подсудимых, мы уже рассказали – см. В деле «большереченского подрывника» творится беспредел? http://omsk-pravo.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=2035:-l-r-&catid=185:astashkin.

Ждет своей публикации статья о том, как Омский областной суд реабилитировал одного из потерпевших, оправдав трижды судимого рецидивиста по уже состоявшемуся обвинительному приговору суда (это, вообще, шедевр - !).

Такое ощущение, что у местных силовиков земля горит под ногами, а от вердикта по делу «Большереченской банды» зависит судьба целого устоявшегося конгломерата высокопоставленных чиновников-правоохранителей.

Не форсируя события, мы предлагаем вашему вниманию необычный взгляд на работу местных стражей порядка от лица одного их фигурантов дела, гражданина Армении. Мы так и обозначили его выступление в прениях: "взгляд из-за Рубежа". Это он, Армен Алексанян, изначально был задержан СОБРом, как утверждает он и его близкие, жестоко избит. А когда отказался давать признательные показания нужные следствию на своих товарищей из "свидетеля" стал "обвиняемым"!

Вот такая "коллизия"…

«Ваша честь! Уважаемый Прокурор!

Потерпевшие, коллеги по несчастью и слушатели!

Мне бы хотелось высказать свое отношение к тем обвинениям, которые предъявлены в мой адрес со стороны официальных силовых органов и которые уже почти год будоражат меня, мою семью, воображение окружающих меня людей, и не побоюсь утверждать, что весь наш райцентр Большеречье.

Меня обвиняют в том, что я похитил имущество у своего названного брата, земляка и друга Марлена Абрамяна, что я при этом в составе преступной группы издевался над ним, наносил ему увечья, парализовывал его волю к сопротивлению с помощью электрошокера. Более того, что меня сильнее всего обижает, якобы, делал я все это с заранее спланированным преступным умыслом, я имел на это некие корыстные побуждения, что я  участвовал в разбойном нападении, потом продал чужую машину и поделил с подельниками вырученные деньги.

Сразу скажу, чтобы не ходить вокруг да около: я свою вину не признаю, в полном объеме. Сознаваться, каяться мне не в чем. То, что написано в обвинительном заключении и было предъявлено мне для ознакомления, я не совершал.

Да, какие-то события действительно имели место быть, но то, как они изложены в материалах уголовного дела, во-первых, отдаленно напоминают реально происходящее в ночь с 14-го на 15-ое февраля 2015 года, во-вторых, мое участие в них подано совершенно в ином свете, в ином ключе, не так как это было на самом деле.

Далее я попробую донести до уважаемого Суда  свою точку зрения и свое видение всех обстоятельств той ночи и всего, что случилось ранее тех событий и позже.

Свою аргументацию по действиям обвинительного заключения я бы хотел построить в виде комментариев к значимым, на мой взгляд, его моментам, выводам и утверждениям.

Читаем в документе «в период с 21-00 часа 14.02.2015г. до 4.00 часов 15.02.2015г. более точное время следствием не установлено Белоусов Д.С., Щенников Р.С. и Алексанян А.Г., находясь в помещении кафе «Итыш», расположенного на трассе «Омск-Тара», вступили в преступный сговор, направленный на хищение автомобиля и иного имущества, принадлежащего Абрамяну М.С.».

Начну с того, что совместно с Белоусовым Д.С. и Щейниковым Р.С. я в кафе «У Иртыша» не находился. Я на этот предмет ранее уже давал и показания, и пояснения. Я находился в помещении заведения один. Случился конфликт с участием Абрамяна, его друзей и не знакомых мне посетителей. Я попытался разнять разгоряченные алкоголем компании, но сам оказался виноватым и избитым. Но никаких претензий я ни к кому не высказывал. Свое решение разнять конфликтующие стороны я принимал сам, что согласуется с моим мировоззрением и внутренними убеждениями. Не значительные телесные повреждения для меня, действующего и сертифицированного инструктора по рукопашному бою, абсолютно ничего не значат. Так гласят мои принципы и так я всегда поступаю по жизни.

Я не буду вдаваться в философские аспекты такого моего мировоззрения и поведения, но надеюсь, что годы моей жизни в Большеречье не позволили никому еще усомниться в том, что я кривлю душой, или лицемерю. В материалах дела имеются позитивные характеристики на меня, которые по первому требованию, не задумываясь и не опасаясь, мне дали более десятка уважаемых и самодостаточных местных жителей. Мнение этих людей мне дорого, я очень им благодарен, что они подтвердили, что у меня никогда слова не расходятся с моими делами.

Возвращаясь к событиям в кафе, я сразу пояснил следователю, что после того, как Марлен Абрамян увез своих нетрезвых приятелей в деревню Шипицыно, я собрался и отправился домой.

Так как, уже было поздно, к тому же был День Святого Валентина и хотелось ночь провести с любимой женщиной. Через некоторое время мне нужно было отзвониться в Армению, где у меня живут двое детей, которых я также люблю, переживаю за них и скучаю. Мне нужно было их поздравить, поговорить. Так у нас с ними принято.

Учитывая нашу разницу во времени у них там еще было часов9-10, было не поздно и они ждали моего звонка. На все праздники (и без них, но на праздники обязательно) я им звоню. Но так получилось, что денег на карточке у меня не было. Единственный банкомат, который обслуживал такого рода операции, год назад находился возле автовокзала. Машина моя не завелась, я уже не помню по какой причине, в салон машины я не попал, а так как был на эмоциях, торопился, то разбираться не стал, и отправился в банкомат пешком.

Здесь я пополнил карточку и позвонил в Армению. Совершенно случайно на центральной улице р.п.Большеречье (ул.Красноармейская) меня заметили проезжающие мимо мои знакомые Белоусов Денис и Щейников Роман. Я сел в их автомобиль и слово за слово начал рассказывать про случай в кафе «У Иртыша» и про поведение своего друга Абрамяна Марлена. К этому подтолкнуло то, что у меня был разбит нос, и из него временами шла кровь. Пришлось рассказать. И в этот момент Абрамян сам лично движется нам навстречу, сигналит фарами, чтобы мы остановились. По-крайней мере, именно так мне сказал сидящий за рулем Роман Щейников. Сам я этого момента не видел.

Отсюда у меня сразу возникает вопрос, о каком преступном спланированном сговоре идет речь в обвинительном заключении?

Мою версию, как я появился в автомобиле у Белоусова при встрече с Марленом, следствие не проверяло, хотя такая возможность у него и была. К примеру, можно было запросить видеозапись из тех видеокамер которые установлены на автовокзале, либо запросить у владельца банковского платежного терминала все операции за период времени с 14-го до 15-го февраля 2015 года. Думаю, что там было не много платежей в позднее вечернее или ночное время. Я, к сожалению, когда стал подозреваемым и обвиняемым вспомнить номер телефона так и не смог, потому что каждый раз приобретаю новые сим-карты со специальным тарифным планом для звонков в Армению. И не всегда они оформлялись на мой паспорт. Все это я честно рассказал в полиции и в Следственном комитете. Но никто проверять информацию не стал. Более того, я предоставил полные данные моей прежней семьи в Армении, чтобы сделали запрос, опросили их на предмет, звонил ли я им с 14-го на 15-ое февраля 2015-го года, но и это следствием сделано не было. Между тем, никто не отменял российского Закона о презумпции невиновности и никто не обязан доказывать свою непричастность к преступлению, если не будет доказано обратное. Никаких доказательств, что я в составе группы лиц планировал похищение у Марлена Абрамяна его автомобиля, да еще с применением насилия не представлено. Мое появление на месте возможного правонарушения я объяснил. Неужели исключено элементарное стечение обстоятельств?! В жизни это бывает на каждом шагу. По-русски я знаю, что люди об этом парадоксе времени и пространства так и говорят: «закон подлости». Это когда ты появился не в том месте, не в тот час, не с теми последствиями.

Безусловно, когда произошла эта случайная, я подчеркиваю суду, именно не запланированная встреча (никто Абрамяну не звонил, на, так называемую, «стрелку» или «разборки» не приглашал). Да, увидев Марлена уже садящегося в автомобиль Белоусова, я высказал ему претензии, что он повел себя не корректно, вместо соблюдения нейтралитета, поддержания порядка, по сути, выступил на стороне зачинщиков конфликта в кафе «У Иртыша», а затем и увез их от заслуженного наказания. Ведь (я опять же подчеркиваю Суду) посетители заведения к тому времени уже сделали звонок в полицию и рассказали о случившемся. Вместо того, чтобы ответить по Закону за свое поведение знакомые Абрамяна спокойно отправились отдыхать по домам, испортив людям праздник, оскорбив женщин, нанеся побои мужчинам. Я считаю, что такое поведение не допустимо.

Именно в таком ключе я и высказал свои претензии Марлену. Никаких намерений получить компенсацию от Абрамяна мне лично за уже оставшийся в прошлом конфликт и состоявшиеся повреждения я не высказывал. Ну, поговорили, объяснились, поняли друг друга и все. Что ворошить ситуацию, особенно в том смысле, что Абрамян на тот момент времени находился в состоянии алкогольного опьянения и вряд ли полностью отдавал отчета своим действиям, мыслям, словам, поступкам.

Именно поэтому, высказавшись и успокоившись,  я предложил ему отогнать от греха подальше его автомобиль к нему домой.

Я был трезв, я вообще не употребляю спиртное, я и раньше, и на тот момент и позже без каких-либо ограничений управлял принадлежащим ему автомобилем. Осуществлял как помощь Марлену, так и оказывал на его машине услуги такси посторонним людям. Все в Большеречье об этом знают. Также на суде это подтвердили Марченко, Зубова и сам Абрамян. Связано это с тем, что у Абрамяна отсутствуют права на управление автомобилем, а по роду его занятий ему часто приходится выезжать за пределы райцентра и, чтобы не попасть в руки ГИБДД, он часто привлекал меня в качестве водителя. Я всегда помогал своему земляку, не отказывал ни в чем.

И на этот раз я посоветовал ему не садиться за руль, когда в кафе, по моим сведениям, должны уже были прибыть полицейские, а его имя уже, скорее всего, было озвучено посетителями не в совсем радужном свете. Не помню, он сам мне передал ключи или они находились в замке зажигания, но я проследовал к его автомобилю «Ниссан Премьера» (госномер Т739ЕС 55 регион), сел за руль и поехал к его дому, то есть к месту жительства его гражданской супруги Ольги Марченко. Дорогу я прекрасно знаю, потому как часто бывал у них в гостях. Где в это время были Белоусов, Щейников и Абрамян, какие беседы они вели межу собой, о чем договаривались, возможно, спорили, может, что-то обсуждали, я не знаю. Одно могу сказать абсолютно точно: при мне никаких угроз Абрамяну не высказывалось, никакого физического насилия к нему не применялось. Возможно, мои товарищи чем-то и интересовались, но, например, кто такие Уваров и Бычек, это те два парня, которые вели себя в помещении кафе вызывающе и нагло. Кто они такие по жизни, почему позволяют себя так вести в незнакомом месте, в отношении не знакомых людей. Опять же я могу лишь предполагать содержание этих бесед, потому как при мне ничего подобного не было, а после я уже находился один за рулем «Ниссана» и слышать ничего просто не мог.

Эти мои пояснения, данные мною при первом же допросе и которых я придерживаюсь в настоящее время, которые являются правдивыми, полностью объясняют, почему я некоторое время находился за рулем автомобиля Абрамяна и почему я отогнал машину с улицы Красноармейской до дома Марченко.

Прошу Суд обратить внимание, я не «угнал автомобиль в неизвестном направлении», как указано в обвинительном заключении, а отогнал до места его ночной парковки. Мне кажется, это две большие разницы, в том числе и по квалификации в рамках Уголовного кодекса Российской Федерации.

Через некоторое время к тому же месту подъехал и автомобиль «Ховер», принадлежащий Белоусову. За рулем был Щейников, на заднем сидении Абрамян. Последний вышел, подошел ко мне, мы о чем-то поговорили, точно о чем, не помню, возможно, он мне сказал, что посиди, подожди мне нужно зайти домой. В принципе, такое случалось и раньше, когда я подвозил домой выпившего Марлена, он просил меня немного подождать, чтобы отчитаться перед супругой, что пьяным за рулем не был и показать меня, в случае если это потребуется. Напоминаю, машина хоть и была в распоряжении Марена, но официальным собственников значится его гражданская супруга Ольга Марченко. Он куда то отошел, потом быстро вернулся. Стал собирать из машины иконки, еще какую-то мелочь. На мои вопросы, что случилось, не реагировал. Мне в это время, да и раньше неоднократно звонила моя гражданская жена с вопросом, куда я делся и когда приду домой. Я не стал дожидаться, когда Марлен наведет в машине порядок или заберет из нее свои вещи, я сказал всем «пока» и ушел пешком и это подтвердили Белоусов, Щейников и сам Абрамян .

Что дальше было на парковке у дома я не знаю.

И об этом я также говорил следователю.

Тем не менее, выскажу свое мнение в части предъявленных мне обвинений. «Похищенный автомобиль с ключом зажигания общей стоимостью 250 тысяч рублей, принадлежащий Абрамяну М.С., а также находившиеся в отсеке подлокотника автомобиля денежные средства в сумме 50 000 рублей Белоусов, Щенников и Алексанян забрали себе и распорядились ими по своему усмотрению». О том, что к похищению автомобиля я не имею никакого отношения, а иное не доказано, я уже высказался.

Вопрос вызывает указанная стоимость автомобиля в 250 тысяч рублей. Как показал продавец машины, Абрамян и Марченко приобрели ее за 210 тысяч рублей, по договору, вообще, 100 тысяч. Что касается увеличения стоимости объекта, то доказательства вложения в него еще 40 тысяч рублей суду не предъявлены, а в материалах дела указание на них отсутствуют. Более того, экспертное заключение, не приобщенное судом по ходатайству защиты, гласит, что стоимость автомобиля на февраль 2015-го составляла вообще 160 тысяч рублей. С учетом амортизации и реального внешнего вида и состояния агрегатов.

Теперь что касается 50 тысяч рублей в подлокотнике.

Я точно помню, что у Абрамяна свободных денег в тот день при себе не было. Не было таких денег у него и по жизни. В кафе за него и за себя  рассчитывались его шипицынские друзья. А когда он сел к нам в автомобиль «Ховер», он, действительно, первым же делом спросил у нас «что-нибудь попить, так как я пустой». Эту деталь отразил в своих показаниях Роман Щейников, потому как именно к нему Марлен и обращался в первую очередь.

Согласитесь, не логично, имея «под локтем» сумму в 50 тысяч рублей, просить попить у знакомых или отказать себе в возможности приобрести бутылку освежающего напитка.

Та же самая не логичность в поведении «потерпевшего» прослеживается и в дальнейшем. Например, когда Абрамян собирал из салона автомобиля иконки, другую важную ему мелочевку, почему он не забрал деньги, почему он их оставил? И почему, например, ему не сказать сейчас, что там было 300 тысяч, или миллион? Ведь и одна сумма, и вторая, и третья одинаково голословны, бездоказательны, сомнительны и не правдоподобны. Да, возможно, у него там случился какой-то разговор с Романом Щейниковым, как говорит последний, возможно, они о чем-то там договорились, но это их дела. Если бы он подошел, взял из машины деньги положил их себе в карман, никто бы даже этого и не заметил. Раз уж на то пошло дело. Ведь никто над его душой не стоял, при мне не принуждал. Со стороны это выглядело буднично. Решил произвести со своим авто какие-то манипуляции, я-то здесь при чем? Какие ко мне вопросы? Или какой с меня спрос? За поведение гражданина Абрамяна.

В целом же, я могу предположить, что следствие просто арифметически натянуло цифры, нужные ему для квалификации преступления по части 3 «в особо крупном размере». Не более того. Сильно не беспокоясь о доказательности указанной в обвинительном заключении суммы ущерба.

Теперь давайте обратимся к дальнейшим событиям за пределами этой ночи. На следующий день часов в девять Абрамян, как ни в чем не бывало, звонит мне и бодрым голосом просит забрать его из Шипицыно.

Он объяснил, что на автовокзал в Большеречье ему должны привезти холодильник (или стиральную машину) нужно помочь ему груз встретить и довезти до Марченко. В мой автомобиль габаритные вещи спокойно помещаются в связи с особенностью конструкции багажника, а вот у Марлена на «Ниссане» багажник иной конфигурации. Поэтому я согласился помочь другу.

Я поехал в Шипицыно. Абрамян встретил меня с улыбкой, был абсолютно здоров, бодр, спокоен, никаких телесных повреждений на нем не было заметно.

Вообще, я считаю, если бы все накануне было именно так, как он рассказывает сейчас, то он бы мне, во-первых, просто не позвонил бы, и, во вторых, никогда бы не попросил о дружеской помощи. Это так, к слову.

Когда мы с ним встретились, он сказал, что проснулся сегодня рано утром, его какой-то знакомый довез до деревни, теперь ему нужно обратно в Большеречье. Я довез его до Большеречья. Затем доехали до магазина «Кузя» (ул.Советов), забрали Кристину Зубову с работы и довезли ее домой, потом вернулись на автовокзал, стали ждать груз Абрамяна. Груз привезли к 13:00 дня. Я и Абрямян забрали груз и подъехали к дому Марченко (ул.Рабочая), потом подъехал на помощь Дима Синюгин (свидетель по уголовному делу), мы совместными усилиями занесли бытовую технику в подъезд дома Марченко. Все видели Марлена, видели, что никаких повреждений на нем не было. Было это напомню, 15-го февраля, в первой половины дня до 16-ти часов по полудню.

Вот здесь, уже прощаясь, я, видимо, и спросил про его автомобиль, потому что, я его не увидел у подъезда на том месте, где оставил ночью, а раз Марлен рано утром уехал в Шипицыно не на «Ниссане», то автомобиль должен быть на парковке, но его на привычном месте не было.

Абрамян мне в общих чертах поведал историю со своим автомобилем. Я, честно говоря, ничего толком не понял из его рассказа. Он сказал, что «так получилось», что в ходе какой-то беседы на понятиях он «из принципа как мужик» отдал машину Роману Щейникову. Зачем, на каких условиях он ничего пояснить не мог. Учитывая, что он был накануне в сильном алкогольном опьянении, это походило на правду, в том плане, что он действительно мог в деталях ничего не помнить. Сказал, что дома у него назревает скандал и без машины ему туда появляться не желательно. Вернуть машину ему нужно любой ценой.

Я позвонил Роману Щейникову, тот мне сказал, что это не мое дело, а он с Марленом все обсудил и обо всем договорились.

По просьбе Марлена я также позвонил Александру Гончарову, так как в связи с выполнением ряда строительных работ на объектах его родного отца у меня имелся его телефон, и я лично был с ним знаком. Гончаров сначала вообще разговаривать не мог, так как был, по его словам и по голосу, не в состоянии после праздника, а потом сказал, что о возникшем конфликте знает, как позже выяснилось, он имел в виду разборки в кафе «У Иртыша» с моим участием, но предложил обратиться в правоохранительные органы с заявлением. Чтобы было все официально.

Вникать в чьи-то проблемы вот в таком виде, через подачу письменных заявлений и дальнейшие регулярные встречи с полицией, я не хотел, в силу слабого знания русского правописания, в силу статуса иностранного гражданина, в силу временной регистрации, поэтому решил для себя, что не буду вклиниваться в этот конфликт, в том числе и не буду использовать для этого свое знакомство с Гончаровым.

Это я объяснил Марлену. Дальше я в курсе, что Абрамян пошел со своими проблемами не с официальным заявлением в УВД,  а по различным родственникам и крутым решалам. Например, в материалах дела имеется указание на некого Манукяна Норика. Это известная в определенных кругах личность. Мне кажется, что именно там, в этой среде, Марлена и научили, как сделать так, чтобы добровольная передача автомобиля по пьянке, по «слову пацана» была представлена в иной, сугубо криминальной плоскости. Чтобы можно было официально подключить правоохранительные органы. А иначе как по другому: прошу вернуть мне машину, которую сам отдал знакомому?

Я уверен, что сам бы Абрамян такую историю с наручниками, с электрошокером, с пропавшими деньгами в подлокотнике никогда бы не придумал. Он бы не стал подставлять, по крайней мере, меня. Я в этом почему-то уверен. Но, дав неким «решалам» слово поступать по предложенной ими схеме и имея цель вернуть утраченный автомобиль любыми путями, он уже не мог поступить иначе. Подтверждает мое предположение и то, что первичное заявление в РОВД писал не Абрамян. От личного исполнения подписи под заявлением он отказался. Суд в ходатайстве защиты о проведении почерковедческой экспертизы на предмет принадлежности росписи именно потерпевшему отказал.

Поделюсь своими чувствами от очной ставки с гражданином Абрамяном. Я стоял перед кабинетом, в котором находились Марлен и следователь Звездин. Сотрудник СКР учил потерпевшего: что бы тебе Алексанян не говорил, ты должен твердо стоять на своем и давать прежние показания. Так и получилось. Я рассказывал, как было на самом деле, то, что знал и видел, а Марлен то, что было ранее написано в его заявлении, которое он не писал и не подписывал.

Я предполагаю, что он изначально рассказал, как было на самом деле в подробностях. Но все это было позже творчески переработано, может, следователем, может, еще кем-то и подано в ином, в сугубо криминальном, контексте.

К примеру, Абрамян рассказывает о пакете желтого цвета, который находился в машине и который я, якобы, передал Белоусову. По версии следствия и показаниям Абрамяна, в нем находились наручники, газовый баллончик, электрошокер. На самом деле в нем лежали документы и авторучка. На бумагах был расчет сметы предполагаемого восстановительного ремонта здания, недавно приобретенного Белоусовым для коммерческих целей в р.п. Большеречье. Я его производил по просьбе Белоусова и передал смету Денису день, два или три до озвученных событий. Вот также встретились, я ему передал из рук в руки, из своего автомобиля в его автомобиль. И пакет на момент встречи в ночь на 15-ое продолжал лежать в кабине. Я, по-моему, даже спросил о нем, читал Денис смету, смотрел ее, анализировал ли, какое его решение. Он мне что-то даже ответил. А теперь, оказывается, по обвинительному заключению, что в пакете были орудия пыток и силового воздействия. Это как говорится по-русски, тень навести на плетень. Лучше и не скажешь.

Или другой момент. Мы втроем принялись избивать Абрамяна. Один ударил, второй дал подсечку, а я, мастер боевых единоборств, имеющий дан (черный пояс) по каратэ, вооружившись электрошокером, нанес беспомощно лежащему на земле Марлену электрический разряд в шею.

Во-первых, подобные измышления следствия для меня оскорбительны. Бить лежачего? Если бы было нужно, то я бы рукой сумел преодолеть любые сопротивления оппонента, не прибегая ни к каким посторонним предметам и орудиям. Во-вторых, как так получается, что лежа на животе, лицом к земле, как утверждает гражданин Абрамян, он увидел, что именно я нанес ему удар элетрошокером? Ведь электрометки, как бы, по судмедэкспертизе обнаружены на задней стороне шеи, что исключает попадание человека, наносившего повреждение, в поле зрения потерпевшего. Понятно, что следствию необходимо было распределить криминальные обязанности  между членам преступной группы, чтобы каждый был при деле, у каждого был состав преступления. Тогда, в-третьих, еще один момент. Как можно нанести удар электрошокером в шею, когда в зимнее время года на человеке надета дубленка с плотно сидящим меховым воротником, рубашка с высоким воротом, сзади на шее еще и волосы. Я не пробовал, но думаю, что сделать это не так-то и просто. В-четвертых, еще один контрдовод про электрометки. Хоть суд нам и отказал в приобщении независимого экспертного заключения о природе возникновения тех электрометок и о сроках их появления, но я, отмечая не законный характер данного решения Фемиды, не могу не указать, что никаких электрометок у гражданина Абрамяна не было. Возможно, это были просто ссадины, возможно, прыщики, возможно, укусы каких-то насекомых. Это может быть что угодно, но почему-то все сведено было к «электрометкам». Кстати, никто этих повреждений не видел. Как и ссадин на лице, так и кровоподтеков на руках, якобы, от наручников. Эксперт Лобанов в своем заключение указывает, что возможно эти повреждения образовались от электрошокера. Независимый эксперт делает однозначный вывод – «это не электрометки». Я с этим согласен, потому что удар электрошокером не наносил.

Теперь, когда я изложил свои доводы по предъявленным обвинениям, хотелось бы озвучить и версии, почему я оказался на скамье подсудимых.

С самого начала по этому делу я был опрошен как «свидетель». То, как это происходило, уже вселило уверенность, что этим нейтральным статусом следствие в отношении меня не  ограничится. Суду было не совсем интересны мои показания на стадии судебного следствия, но я все же воспользуюсь своим правом выступать в прениях и изложу все, как оно было. Возможно, Фемида сейчас воспримет все адекватно.

При задержании Белоусова и Щейникова 31-го марта 2015 года ко мне в квартиру в ночное время вломился СОБР. Напугали женщин и детей. Потом в здании местного СКР начались физические действия  по отношению ко мне. Свидетелями происходящей надо мной расправы были начальник Уголовного розыска УВД Новгородцев и руководитель Большереченского отдела СКР Бражникова. Мое состояние после общения с силовиками видели пятеро моих знакомых и родственников. С меня требовали определенных показаний. Говорили прямо – нужно подтвердить слова Марлена и оговорить Белоусова и Щейникова. Я отказался. Во-первых, я действительно не знал всех подробностей и не вникал в них, а меня никто в них и не посвящал. Во-вторых, я не могу пойти против совести и подписать или подтвердить ложь в отношении других людей. В жизни подобное поведение каждому аукнется, от «эффекта бумеранга» еще никому не удалось спрятаться.

Еще тогда мне сказали, что «ты будешь следующим подозреваемым и подсудимым». Так оно и вышло. Мой названый брат Марлен после посещения следователя Звездина вдруг «вспоминает», что именно я заведовал спецсредствами, именно я ударил его электрошокером, именно я его беспомощного и связанного как барана клал в багажник. И ему поверили, а мне нет!

Потом он аналогично оговаривает полицейского Александра Гончарова. Кстати сказать, своего дальнего родственника. Представляете, какие гарантии дал кто-то этому «потерпевшему», раз он с такой легкостью лишает работы, карьеры, перспектив действующего и очень порядочного сотрудника правоохранительных органов. Лишает многого (в связи с возможной судимостью) отца и его малолетних детей. Вряд ли, это глупость, инфантильность или равнодушие, скорее всего, речь идет о том, что человеку есть кого или чего опасаться и ЭТО куда более серьезно, чем даже капитан полиции и замначальника Уголовного розыска!

В принципе, я озвучил свое отношение к предъявленным мне обвинениям, высказал свою версию событий, указал на странности и противоречия, которые не были устранены ни на стадии предварительного, ни на стадии судебного следствия.

Теперь перейдем к обязательному условию каждого преступления – к мотивации. Следователь Звездин не стал себя утруждать поиском тех мотивов, которые заставили меня или подвигли на то, чтобы преступить Закон. В частной беседе это звучало так, что я всего лишь рядовой исполнитель. Дескать, что мне говорили старшие товарищи, то я и делал. Потом речь шла о каких-то десяти тысячах рублей, которые я, якобы, получил от Щейникова за реализацию машины. Ни одно из предположений не соответствует действительности. Более того, этому нет никаких подтверждений в материалах уголовного дела.

Поэтому мне стоит самостоятельно вернуться к этому важному аспекту инкриминируемых мне деяний.

Характер моих личных взаимоотношений с Марленом Абрамяном ни до случая с автомобилем, ни после не изменился. Мы также общаемся, реализуем совместные бизнес-проекты, ходим другу к другу в гости, в кафе, созваниваемся по десятку раз в день. Одним словом, у нас нет неприязненных отношений. И никогда не было.

Материальные блага, чтобы поправить свое финансовое положение путем похищения и продажи автомобиля друга, меня не интересуют. Уже долгое время я имею стабильную заработную плату в пределах 30 тысяч рублей в месяц. Мне этого достаточно, чтобы не прельщаться на 10 тысяч или даже 50 тысяч. Вообще, мои моральные принципы не позволяют мне воровать, присваивать, обманывать других людей ради наживы. Профессиональный труд, исполнение обязательств позволяют мне безбедно существовать и пользоваться авторитетом в коллективе, в семье, в поселке.

Какой еще мотив был у меня, чтобы участвовать в коллективном насилии в отношении Абрамяна, чтобы отобрать у него автомобиль? Сделать это на глазах у него, у его семьи, у родственников, у армянской диаспоры. Возможно, у меня и были эмоции из-за его не правильного поведения в кафе, но все это решаемо, обсуждаемо, забываемо и прощаемо.

Поэтому никаких мотивов совершать это преступление у меня не было. И я его не совершал.

Мое мнение, я стал фигурантом этого дела по двум причинам. Во-первых, я не стал «свидетелем обвинения». Я мог в качестве нейтрального свидетеля своими показаниями расстроить складную версию следствия. И я бы это сделал, потому как давать иные показания я категорически отказался. Во-вторых, на определенном этапе предварительного расследования, которое длилось более года, встал вопрос о необходимости продления процессуальных сроков. Вопрос сугубо технический, но, учитывая, что фигуранты Белоусов и Щейников отказались давать показания, воспользовавшись статьей 51 Конституции России, долгое время в деле никаких движений не происходило, а они нужны были. И я автоматически, в нужный момент, превращаюсь из «свидетеля» в «подозреваемого», а потом и в «обвиняемого». Как говорится, процесс пошел, сроки расследования продлены, все довольны. Кроме меня.

Теперь попробуем посмотреть на случившееся с другой стороны: кому, вообще, могло быть выгодно стравить всех фигурантов, вовлечь нас в разборки между собой, а в процессе дружеских обсуждений еще и впутать в сюда полицейского Гончарова.

Вот здесь-то как раз и просматривается сразу несколько версий.

Я понимаю, что напрямую это не имеет отношения к тому, в чем меня обвиняют, но именно так исподволь, планомерно, целенаправленно и совершаются все фальсификации, подставы, противозаконные схемы.

Начну с того, что все наши «потерпевшие» – неоднократно судимые граждане. У меня нет предвзятого отношения ни к кому из них, но чем больше я узнавал их на суде, по жизни, тем больше крепла во мне уверенность, что это не случайные здесь люди.

У каждого из них есть свой интерес в этом судебном процессе. Например, материальный. Заработать денег.

Скоро все они не только Буш и Ермаков окажутся в тюрьме. Кстати, это может коснуться и Марлена Абрамяна, если он не пересмотрит свое отношение к тому, что совершает, к людям, к своему поведению. Я это говорю, потому что единственному из этой группы желаю добра. Хотя он и наворотил больших дел. Но он хотя бы пытался вернуть свою машину. Как он ее лишился, насколько это было справедливо и честно со всех сторон, я судить сейчас не берусь. Но четверо других потерпевших спят и видят вознаграждение за свой честный в кавычках труд. Через предъявленные гражданские иски.

С материальной мотивацией мы определились.

Криминальная мотивация – так я определил другой фактор, который мог заставить любого из потерпевших пойти на оговор, на фальсификацию, на обман.

Все пятеро моих оппонентов ранее судимы, или побывали в конфликте с Законом. Андрей Буш – написал заявление на парней, уже будучи в тюрьме. Сейчас у него образовался целый набор бонусов. Он получает в колонии хорошее лечение, он звонит на свободу, его перевели на больничку, он трудится на кухне. Для рядового зэка все эти моменты как знак отличия и привилегии.

У Ермакова попытка засудить всех парней и особенно Гончарова – это единственный шанс добиться пересмотра своего последнего уголовного дела и аннулировать тюремный срок. Мой эпизод – ключевой в этом хитром построении. Ведь это Марлен просил меня звонить Гончарову. А зачем? Ведь, по сути, тот его родственник и через родню попасть на личный прием к полицейскому, ему было намного проще. Создается впечатление, что кто-то посторонний организовывал, руководил всем процессом, дергал за веревочки, а мы, как подопытные кролики, исполняли отведенные нам роли. Вряд ли, это был Ермаков, хотя он имеет особую мотивацию, чтобы поменяться местами с нами. И по состоянию здоровья, и потому что на свободе его ждет молодая супруга (если бы).

Гражданин Сизиков – здесь даже говорить нечего. Учитывая его пристрастие к наркотикам, которое он и не скрывает, для него каждый полицейский, представитель правоохранительных органов – бог, царь и палач в одном лице. Но при всем том, Сизиков до сих пор на свободе. Почему? Более года его новое уголовное дело лежало спокойно в сейфе местного РОВД. Значит, был интерес держать человека на крючке, чтобы он сначала дал на следствии, а потом поддержал в суде нужные показания. Логично?! Конечно!

Та же ситуация у «потерпевшего» Мирончика. И в отношении него имеется уголовное дело, он ранее судим дважды, и, выскажу крамольную мысль, что он полностью зависим от силовиков. Ему несколько раз продляли административный надзор, забирали в полицию, составляли протоколы, водворяли в ИВС. И все ему непочем!

Марлен Абрамян, получается, здесь единственный реально пострадавший. Но и в его случае все можно было решить малой кровью, без таких тяжких последствий для всех. Мне кажется, что и он в чем-то по-своему виноват. Я не исключаю, что он мог, как утверждает Роман Щейников, предложить тому отдать свой автомобиль за какие-то слова, он мог просто покрасоваться широким жестом, под воздействием алкоголя, эмоций, мужского самолюбия. Сделать такое просто, когда машина не твоя. А потом приходит трезвость и осознание. А уже поздно. Ситуация зашла в тупик. Просто зачем такие сложности с вовлечением в криминал меня,  Белоусова, Гончарова?

Получается, что все потерпевшие по данному уголовному делу своеобразные заложники. Кто-то перед Законом, кто-то перед своими амбициями, кто-то перед силовиками, которые им что-то пообещали. Я впервые участвую в суде и сразу как подсудимый, мне ситуация видится абсолютно не прозрачной, странной, запутанной, двусмысленной. Кто и кого судит? Даже визуально с первого взгляда и не разберешься. Одни в клетке, другие под конвоем.

Получается, что всеми нами кто-то режиссирует. С какой целью? Здесь много самых неожиданных предположений.

Не исключено, что изначально хотели подставить оперативника Гончарова. Во-первых, в Омской области засудить полицейского стало как-то модно. Во-вторых, Гончаров реально ловил наркоманов, теневиков, раскрывал кражи, с его подачи многие местные криминальные авторитеты сели в тюрьму. Четверо наших «потерпевших» - тому наглядное подтверждение. Могли и, так называемые коллеги, посодействовать, чтобы убрать подающего надежды, растущего по карьерной лестнице оперативника? Могли. Как показывает жизнь, такие люди – работящие,  верные присяге - сегодня никому не нужны. Версия серьезная, но так как почти во всех эпизодах, в которых разбирался суд, упоминается именно офицер Гончаров, она имеет место быть.

Ваша честь! Конечно, можно обо всем этом говорить много, так сказать, перед смертью не надышишься. Но ведь из всех этих взаимосвязанных деталей, элементов, мотивов и складывается наша жизнь.

С одной стороны, можно сказать, что машину у Марлена похитили с применением насилия, а если посмотреть с другой стороны, не могло ли это быть просто провокацией. Предположим, что Абрамян действительно сам передал автомобиль Щейникову. Так почему потом вместо того, чтобы идти к Роману и выяснять отношения, что же там у них произошло на самом деле, требовать у Щейникова назад свою машину, Марлен, как специально, стал поочередно вовлекать в канву преступления других лиц. Меня, Гончарова, Белоусова. Зачем? Пошел бы сразу в полицию, написал заявление… Хотя бы об угоне. Меры бы тут же приняли.

Я, похоже, опять ударился в версии и хитросплетения.

Но мне бы очень хотелось, чтобы Фемида не ограничивалась теми фрагментарными, вырванными из контекста сведениям, которые предоставило следствие. Все доказательства относительно меня – косвенные. «Звонил фигурантам уголовного дела» - инкриминирует мне следователь Звездин. Так, извините, это моя работа. С одним я совместно вел бизнес по такси (с Щейниковым). Я не совсем хорошо знаю поселок, и приходится обращаться за помощью. Другим (Гончарову и его отцу) я строил подсобные помещения и ремонтировал квартиру, а с Фомбаровым и с Белоусовым, получается, я нахожусь не просто в дружеских, но еще и в дальних родственных отношениях через гражданскую супругу. Почему я не могу им позвонить? Если взять распечатку моих телефонных переговоров «до» и «после» озвученных событий, они точно такие же. Не больше и не меньше. Как это может стать «доказательством участия в преступлении»? Я не понимаю.

Да, у меня был конфликт с потерпевшим Абрамяном, но это же не повод нарушать Закон, ставить себя вне общества, рисковать тем, что буду выдворен из страны, окажусь в тюрьме, лишусь работы, перспективы, любимого человека, общения с детьми. Мне есть что терять. И я, находясь в здравом уме и в твердой памяти, не мог себе такого позволить.

Ваша честь, я не совершал этого преступления!

Прошу суд оценить изложенные мной аргументы, доказательства и оправдать по предъявленным мне обвинениям. В полном объеме.

С уважением,

Армен Алексанян

р.п. Большеречье, Омская область

13.07.2016г.